Храм Живоначальной Троицы на Воробьёвых горах. Архимандрит Иоанн (Крестьянкин): биография Крестьянкин иоанн

Покойный старец не занимался прямо социальной деятельностью — не открывал хосписов и бесплатных столовых, не ездил в тюрьму (правда отсидел там 5 лет при безбожной власти). Однако, влияние его на души паствы было столь велико и благотворно, что безусловно может быть названо и духовным питанием и духовным врачеванием, не менее, а гораздо более важными, чем питание и врачевание телесные. Поэтому мы без сомнения помещаем ссылку на новый сайт на наших страницах

13 июля 2007 г., в день Ангела покойного архимандрита Иоанна (Крестьянкина), Псково-Печерский монастырь открыл официальный сайт памяти старца. На его страницах можно прочесть жизнеописание о.Иоанна, составленное близко знавшими его людьми, воспоминания его чад и тех, кому посчастливилось лично увидеть его, стать его корреспондентом (сборники писем батюшки широко издаются и известны далеко за пределами России) или пережить мгновения духовной радости над страницами его книг; опубликовано обращение создателей сайта с просьбой присылать свои воспоминания и рассказы о встречах с архимандритом Иоанном. Так же на сайте размещены проповеди, письма и размышления о.Иоанна, знаменитая работа «Опыт построения исповеди» и даже сборник поздравлений, написанных батюшкой различным корреспондентам, подборка его фотографий, как детских и юношеских, так и последнего времени, поминальный список отца Иоанна, список памятных дат и значимых событий в его жизни и многое другое.

о.Иоанн с братией, 2005 г.

Для перехода кликните на картинку слева

Cм. также: Келейная книжица . Издательство Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря издало книжку любимых молитв покойного архимандрита Иоанна Крестьянкина, составленную и переписанную им самим.

Умирание .
2 0 0 5 – 2 0 0 6
2 декабря 2004 года отец Иоанн среди ночи позвал меня и попросил пободрствовать с ним в молитве: «Трудно тебе будет пережить, если ты найдешь меня утром уже отшедшим». На мой вопрос: «А что, вы уже получили о том извещение?» – уклончиво ответил: «Я реку своей жизни уже переплыл и сегодня это увидел». И попросил утром причастить его.

Время неумолимо подтачивало телесную храмину отца Иоанна. 5 февраля 2005 года в одно мгновение без всякой видимой причины во время молитвы мертвенная бледность, как саван, покрыла его. Тяжелые капли холодного пота промочили подрясник. Я отчаянно вскрикнула: «Что же вы, умирать собрались?» Слабая тень жизни скользнула по лицу батюшки, и он едва слышно прошептал: «Нет, нет, еще немного поживу».

Ровно год, день за днем, отец Иоанн готовился к своему исходу, готовил и нас – к разлуке. С начала июня он стал разрешаться от уз плоти, и сам свидетельствовал о том, что еще было сокрыто от понимания окружающих: «Сил нет, и уже не будет, возврата нет, и теперь идем только вперед, к Царству Небесному».

8 июля с 11 часов ночи Господь попустил ему пережить сильную душевную тугу. Батюшка скорбел, томился, вздыхал. Всю ночь, не сомкнув глаз, он призывал Спасителя и Матерь Божию. Когда томление становилось нестерпимым, он просил помазывать его елеем от Гроба Господня и кропить крещенской водой. Под утро благодать Божия рассеяла тугу, и страдание отступило. На лице водворился покой и безвременье вечности. Наслаждаясь блаженным миром, отец Иоанн шептал слова благодарности: «Слава Богу, удостоил Господь меня поболеть и в келии посидеть. Час призыва в вечность мне не ведом, но близ при дверех есть».

С 18 декабря отец Иоанн причащался ежедневно. Он был сосредоточен, безраздельно пребывая в молитве. Вечером, на всенощной под праздник святителя Николая, батюшка возглавлял службу в келии и с особым вниманием вслушивался в канон. Сам он от чтения устранился, а возгласы делал с большим сердечным чувством, будто сознавая, что это его последнее служение.

Через десять дней, 28 декабря, стало очевидно, что жизнь уходит. Именно в тот день пришел из типографии заказ – аудиодиски батюшкиных проповедей, объединенных под названием «Блажени мертвии, умирающии о Господе». И чья-то рука, подчинившись заглянувшей в будущее мысли, вывела на коробках решительный приговор: «Поминальный набор».

Батюшка подержал в руках альбом и, отдавая, сказал: «Спрячьте пока, скоро он вам пригодится». Первой в этом альбоме была проповедь о жертвенном подвиге новомучеников и исповедников Российских.

С 30 на 31 декабря в 3 часа 30 минут ночи отец Иоанн пришел в совершенное изнеможение и, собравшись с силами, громко, но спокойно произнес трижды: «Я умираю». Стали читать отходную. Дожили до утра.

После Причастия пришли в келию братский духовник и прискорбные братья монашествующие. Пропели канон на исход души. Отец Иоанн ни на что не реагировал, и все стали с ним прощаться. Прощание продлилось до обеда. После обеда, вспомнив о любимом празднике батюшки, братья снова собрались у его смертного одра, чтобы последний раз пропеть ему Пасху.

При пении пасхального канона лицо батюшки изменилось. То ли дорогие священные слова коснулись его живительной силой, то ли низошло на него осенение благодати, но он просветлел от внутреннего розового света, стершего мертвенную бледность. Так в последние минуты земной жизни, когда душа готова была выйти из обветшавшего тела, Дух Божий остановил разлучение. Бог излил на отходящую душу и остающееся тело благодатную жизнь. По окончании пения пасхальных стихир в ответ на возглас: «Христос Воскресе!» – все услышали тихий и сбивчивый шепот умирающего: «Во-исти-ну Воск-ресе!» По втором возгласе: «Христос Воскресе!» – отец Иоанн с усилием приподнял руку, перекрестился и уже яснее произнес: «Воистину Воскресе!» И особенно очевидным для всех собравшихся в келии сверхъ-естественное могущественное действие в отце Иоанне Божьего Духа стало, когда на третий возглас он уже своими обычными интонациями тихо, но радостно подтвердил свидетельство о Воскресшем Христе: «Воистину Воскресе Христос!» – и твердо перекрестился.

С этого момента жизнь видимо стала возвращаться к батюшке. И именно это новое его состояние собирало к его одру братьев. Вечером, после окончания уставных мо-настырских служб они стекались к нему в келию. Рассаживались, где только могли, на полу у кровати, в возглавии, у ног. При свете горящей свечи поочередно читали Псалтирь и, только прочитав до конца, расходились. Днем же читали Евангелие.

Причащали отца Иоанна ежедневно, а с 3 января он уже сам смог делать возгласы и произносить исповедание веры: «Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистину Христос…»

Братья просили и плакали о продлении жизни старца, но сам он, заглянув в глаза смерти и увидев за ней «вожделенный край небесной лазури», уже желал разрешиться и быть со Христом. Об этом он молил и просил.

Я же заглядывала в завтрашний день и задавала себе вопрос: «А доживем ли мы до Рождества?» Проникнув в мои думы, батюшка тихо и задумчиво, глядя куда-то поверх меня, произнес: «Рождество, Крещение, а потом…» И замолк.

В предпразднство Рождества Христова снова, как во дни здравия, услаждались любимыми трипеснцами.

5 января после Причастия батюшка внезапно изменился в лице и, обращаясь к кому-то, зримому только ему, дважды умиленно попросил: «Господи, возьми меня скорее отсюда».

На следующий день просьба-моление повторилась вновь: «Разреши меня скорее, Господи».

Братия монастыря в келии о.Иоанна. Рождество 2006

День 4 февраля прошел обычно. Утром, причащаясь, старец сам делал возгласы, сам прочитал: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко…» Ничем не насторожил нас батюшка, только несколько раз спрашивал, который час.

Вечером у батюшки в келии служили всенощное бдение новомученикам и исповедникам Российским. И впервые за этой службой старец был не служащим, но только молящимся.
Утром, 5 февраля, готовился к Причастию. Спозаранку его облачили: белый подрясник, праздничная епитрахиль.

Истощение сил прикрылось сонной истомой. Померила давление, и оно, не выдав тайных приготовлений батюшки, было нормальным. Прочитали канон Святой Троице восьмого гласа воскресной полунощницы.

Все происходило в полном молчании. На вопрос, будем ли причащаться, – безгласный кивок головы. Причастился, запил. Отец Филарет прочитал: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко…» – и ушел на позднюю Литургию.

Батюшка прикрыл глаза и слегка повернулся направо.

Половина десятого. Через пятнадцать минут ударил колокол к службе, праздничный звон наполнил келию. И в этот момент я поняла, увидела, что батюшка не откроет больше глаз.

Он ушел. Таинство смерти свершилось. В божественной тихости, под благовест, закончил отец Иоанн свое земное поприще. Посидела, еще не веря случившемуся. Протянула руку к пульсу, и он подтвердил то, чему не хотелось верить. Батюшка перешел порог земной жизни тихо, неприметно.

С 28 декабря по 5 февраля продолжался батюшкин сорокоуст. 31 декабря он отдал смерти дань страдания всех земнородных. И ожив, Божиим велением, последние сорок дней жил жизнью будущего века. И не было уже у его смертного одра той щемящей боли, которая поразила всех при первом известии о его приближающемся исходе.

Теперь сам его переход в новую жизнь известил, что «пасхальный батюшка» ушел в радость Пасхи. Труды его, его любовь и вера, испытанная многими скорбями, пошли пред ним в вечность, ходатайствуя о нем. И его молитвы об оставшихся на этой бренной земле, однажды поселившись в его любвеобильном сердце, не могут пресечься, но продолжаются теперь перед Престолом Божиим.

Последний свой путь по монастырю, от келии до храма, отец Иоанн прошествовал во гробе с открытым лицом и высоко поднятым над гробом крестом в руках.

Сорок дней по отшествии отца Иоанна братья собирались в его келии, продолжая с ним молитвенное общение. Пели канон по усопшему, утешались воспоминаниями о нем. И чувствовалось, что он рядом, что он слышит наши малые труды и видит нашу любовь к нему.
Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие; и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их.

Иоанн Крестьянкин родился 11 апреля 1910 года, в многодетной семье, в городе Орле. Он был восьмым, самым младшим ребёнком. Отец Иоанна, Михаил Дмитриевич Крестьянкин, умер рано, и бремя ответственности по содержанию и воспитанию детей взяла на себя мать, Елизавета Илларионовна. Она была глубоко верующей женщиной, и своим первичным образованием в области христианской нравственности Иоанн был обязан именно ей.

Рассказывают, что в младенчестве Ваня не отличался завидным здоровьем, и его мать много молилась по этому поводу, и даже дала обет Богу посвятить Ему сына.

Промыслом Божьим к церковной жизни Иоанн приобщился ещё в раннем детстве. В возрасте шести лет его заметил архиерей, за каретой которого Иоанн бегал неоднократно, когда тот ездил на службу в собор. Однажды, встретившись взглядом с ребёнком, архиерей приказал кучеру остановиться, пригласил мальчика к себе, спросил, как его зовут и не хочет ли он помогать ему в алтаре. Для Вани это предложение было выше всех ожиданий, и он, осчастливленный, конечно же дал положительный ответ.

Итак, уже будучи шестилетним, он исполнял обязанности пономаря, а впоследствии — иподьякона. В детстве его духовными наставниками были местные протоиереи: Николай Азбукин и Всеволод Ковригин. Безусловно, значительное влияние на его судьбу оказал и архиепископ Серафим (Остроумов).

Примерно в двенадцатилетнем возрасте Иван выразил предварительное, но вполне твёрдое желание посвятить свою будущую жизнь монашескому подвигу. Когда при случае он сообщил об этом желании епископу Николаю (Никольскому), тот, вдумавшись, сообщил, что оно непременно исполнится. Так и вышло.

После школы, которую Иван окончил в 1929 году, он продолжил обучение на бухгалтерских курсах, а затем устроился работать по специальности в своём родном городе. Ввиду частых сверхурочных заданий он не мог в должной мере уделять своё личное время на посещение храма. Это вызывало в нём недовольство, но когда он решил противопоставить начальству своё несогласие, недовольством разразилось начальство, и он был уволен.

Некоторое время не мог найти работу и в 1932 году переехал в Москву, где стал главным бухгалтером на небольшом предприятии. Работа не мешала ему посещать богослужения. Вскоре Иван вошёл в круг православных молодых людей, обсуждал с ними вопросы духовной жизни, и эта дружба ещё больше укрепила его в намерении идти по духовному пути.

Во время войны он не призывался на фронт, так как был освобожден от воинской службы в связи с близорукостью.    В 1944 году он стал псаломщиком в московском храме Рождества Христова в Измайлове, в 1945 рукоположен на том же приходе во дьякона, а вскоре и во священника".

Как будто никакой войны не было...

Начало пастырского пути

В 1944 году Иоанн стал исполнять обязанности псаломщика в храме Рождества Христова, располагавшегося в Измайлове. В январе 1945 года митрополит Николай (Ярушевич) рукоположил его во диакона, а в конце года, патриарх Алексий I посвятил его во священника.

Осуществляя пастырское служение ревностно и ответственно, отец Иоанн совмещал его с обучением в Московской Духовной Академии — экзамены по дисциплинам, изучавшимся в Духовной Семинарии он сдал экстерном.

Активная проповедническая деятельность молодого священника, быстро набиравшего популярность у верующих, его принципиальная позиция, нежелание идти на «невозможные уступки» властям вызывали у последних раздражение.

В апреле 1950 года отец Иоанн, так и не успев защитить кандидатскую диссертацию, был арестован по обвинению в антисоветчине. Говорят, что священнику, оповестившему «кого следует» о содержании проповедей отца Иоанна, прихожане объявили бойкот. Отец Иоанн потом простил ему его слабость и просил прихожан последовать тому же.

Первое время арестованный содержался на Лубянке и в Лефортовской тюрьме. А в августе 1950 года его перевели Бутырскую тюрьму, где он находился совместно с уголовными преступниками. На допросах следователь вёл себя грубо, угрожал, оказывал давление, чего не скажешь о батюшке, который на все обвинения реагировал сдержанно и благоразумно, отвергая надуманную клевету.

Сообщают, что когда для очной ставки к нему привели завербованного священнослужителя, отец Иоанн так сердечно обрадовался его посещению, что тот, надломленный уязвлением совести, лишился чувств и упал.

В октябре отца Иоанна приговорили к лишению свободы сроком на семь лет, и он был отправлен в Каргопольлаг (Архангельская область). Первое время батюшка трудился на лесоповале, но затем, по состоянию здоровья, его перевели в другое место.

После досрочного освобождения, состоявшегося в 1955 году, отец Иоанн был направлен в Псковскую епархию, а через непродолжительное время (в1957 году) — в Рязанскую. За этот период он сменил несколько приходов. Это было вызвано косностью и неприязненным отношением к нему со стороны местных властей.

Монашеский подвиг

10 июня 1966 года отец Иоанн принял монашество, в 1967 году поступил в братство Псково-Печерской обители. В 1970 году он был возведен в сан игумена, а через три года, в 1973-м, — в сан архимандрита.

Помимо традиционных обязанностей, связанных с саном и должностью, отец Иоанн много времени уделял встречам и беседам с людьми, нуждавшимися в его наставлениях, молитвах, благословениях. Желающих встретиться с батюшкой было так много, что приём посетителей, начинавшийся после Божественной литургии, длился до позднего вечера, с небольшими перерывами на трапезу, а иногда продолжался и после полуночи.

Существенная часть богомольцев, искавших с ним личных встреч, почитали его как облагодатствованного, духоносного старца. И это не удивительно, ведь помимо многочисленных добродетелей отец Иоанн обладал духовною мудростью и, как отмечают, даром прозорливости. Между тем сам отец Иоанн, по смирению сердца, относился к себе более, чем критично.

К концу жизни, из-за слабости здоровья, отчасти подорванного во время заключения, отец Иоанн уже не мог принимать всех желавших общения с ним также активно, как раньше. Но со многими его связывала переписка.

5 февраля 2006 года отец Иоанн, причастившись святых Христовых Тайн, почил о Господе. Ему было 95 лет. Прощаясь, старцу отдали подобающие почести. На отпевании присутствовали архиереи, десятки священников и простых богомольцев, духовные чада почившего. Тело подвижника было погребено в священных пещерах.

Творческая деятельность отца Иоанна Крестьянкина как писателя

Среди литературных памятников духовного наследия пастыря значительная часть принадлежит опубликованным письмам (см.: ). Как правило все они преисполнены любви и заботы. В них он даёт нравственные наставления и советы, иногда обличает, обещает молиться.

Кроме того многие душеполезные наставления отца Иоанна известны нам по таким сочинениям, как « », « », « ».

Во время распространения смуты и паники среди верующих по поводу присвоения гражданам России ИНН, батюшка высказал твёрдое суждение, что прежде всего христианин отличается не наличием или отсутствием индивидуального номера, присвоенного государством, а верой и добродетелью.

Как бы человек ни молился -- сам или по молитвослову -- главное, чтобы он делал это систематически, со вниманием и благоговением. Примером такого отношения может послужить «Келейная книжица» архимандрита Иоанна (Крестьянкина). Этот карманный молитвослов батюшка всегда носил с собой и прибегал к нему ежедневно. Об этой книжице и не только о ней наш корреспондент Екатерина СТЕПАНОВА побеседовала с келейником отца Иоанна архимандритом ФИЛАРЕТОМ (Кольцовым) и письмоводителем батюшки Татьяной СМИРНОВОЙ.

Архимандрит Иоанн Крестьянкин

Келья, где жил отец Иоанн

Татьяна Сергеевна Смирнова: Незадолго до своей смерти отец Иоанн подарил мне этот блокнот. Все мы удивились, почему именно мне, ведь здесь есть священнические молитвы: молитва духовника, молитва перед исповедью, перед службой, пред произнесением проповеди. Но батюшка сказал: «Я читаю каждый день, и ты читай». Наверно отец Иоанн хотел этим показать, что его книжица может быть полезна не только монахам и священникам, но и мирянам. Весной 2007 года мы издали этот блокнотик небольшим тиражом, думали сделать такой подарок его духовным чадам ко дню рождения отца Иоанна. Батюшка очень любил делать подарки, особенно он любил дарить книги. Но так много людей захотели получить блокнотик с любимыми молитвами батюшки, что нашего тиража не хватило и теперь мы его переиздаем для широкой продажи. А также подготовили и издали ко дню ангела батюшки небольшой тираж второй книжицы -- покаянных молитв и размышлений.

-- Батюшка учил молиться? Как он сам молился, когда оставался один? Татьяна Сергеевна Смирнова: Это один Господь и знает, как он молился, когда оставался один, больше никто. Могу только сказать, у него в келье не был заведен большой свет. Он молился в полумраке. На столике стояли два ночника, перед иконами горели лампады. Один он оставался только ночью. Все остальное время с раннего утра до самого вечера занимали посетители и послушания. Но батюшка умел молиться и без особых условий, он молился постоянно, несмотря на суету вокруг, и молитва его была очень действенная. Сколько раз я на себе это проверяла! Бывало, прибежишь к нему с какой-то бедой, он прочитает один только тропарь перед Казанской иконой и все налаживается! А нас он учил: «Каждый день обязательно садись в креслице или на диванчик и посиди, и подумай -- просто под Богом посиди». Не спешить в углу, читать быстро, а думать о своем, а помолчать, подумать, «перед Богом побыть». Но при этом батюшка говорил, что правило все-таки всегда остается правилом и оставлять его нельзя: «Неужели ты лучше выдумаешь, чем Василий Великий или Иоанн Златоуст?», -- говорил отец Иоанн.

"У нас не был заведен большой свет, когда батюшка молился он зажигал лампады и вот этот небольшой светильник-церквушку", сказала Татьяна Сергеевна

Архимандрит Филарет: Мы постоянно прибегали к батюшкиным молитвам. Допустим, кто-то уходил в отпуск, писал прошение, а его не отпускали. У человека все кипит внутри: «Как это меня и не отпустили? Я тут запланировал, билеты уже купил, договорился -- там меня встречают, здесь провожают! Все. На службу не пойду, послушание выполнять не буду!». Придет он к отцу Иоанну, кулаками размахивает: «Батюшка, меня не отпустили, наместник такой-сякой». Батюшка выслушает: «Ну, давай помолимся, подождем несколько дней». Он так приласкает, пригладит, а главное помолится и человеку этому посоветует молиться. И через два-три дня действительно все разрешалось. Буря куда-то уходила, кулаками он уже не размахивал, принимал Волю Божью, успокаивался. А потом через какое-то время выяснялось, что не надо было ему никуда ехать вообще, не полезно было бы для него же.

Татьяна Сергеевна Смирнова: У батюшки был очень хорошая память, память сердца. Он помнил людей и их скорби. Все уж и думать забыли, стерлось все из головы, полгода прошло, а он все носит в сердце каждого человека, кто к нему обращался, молитвенно на руках носит. Когда ему записки передавали с просьбой молитв, он обязательно сначала дома, а потом и в храме всех поминал. Но силы у батюшки убывали, а записок становилось все больше. Казалось их просто невозможно охватить! Но он все равно за всех молился сам. А если имена были написаны мелко и не понятно, я ему эти записочки переписывала крупнее. И еще, он всегда просил подписывать на записке о чем молиться, в чем нужда этого конкретного человека, о чем для него просить.

Архимандрит Филарет: Отец Иоанн не рассказывал, он больше показывал, как надо молиться. Но он не требовал и не заставлял. Он мог сказать: «вот эту молитву тебе сейчас можно почитать» или «перед этой иконой можно помолиться». Когда еще не было в свободной продаже такого количества сборников разных молитв -- батюшка сразу и листочки с нужными молитвами раздавал, напечатанные на машинке или написанные от руки. Например, он очень любил раздавать краткую молитву митрополита Антония Сурожского: «Боже, Ты знаешь все, и любовь Твоя совершенна; возьми же эту жизнь в Твою руку, сделай то, что я жажду сделать, но не могу». И он еще добавлял: «и в жизни этого человека» или «моего ребенка», или «моей дочери».

-- А где он эти молитвы брал? Тоже выписывал из святых отцов или что-то сам придумывал? Татьяна Сергеевна Смирнова: У батюшки была целая «аптека», как мы ее называли, высказываний святых отцов, молитв и иконочек. Батюшка записывал к себе на бумажку вопросы, которые ему задавали чада, и потом искал на них ответы у святых отцов. Много было выписок из писем Игнатия Брянчанинова, из Феофана Затворника. Такие ответы у нас накопились в «аптеке» практически по любым вопросам. Они были тематически разложены по коробочкам и лежали здесь в келье, под кроватью. Иногда он просто сам что-то читал, а потом говорил мне: «Выпиши то и то, вот с такой страницы, положи в такую тему».
Архимандрит Филарет: Икон тогда тоже не было никаких, даже бумажных, а люди нуждались в них. У батюшки было определено перед какими иконами в каких нуждах молиться. И его чада доставали эти образы, фотографировали на пленку, печатали и привозили сюда. Все это -- иконочки и молитвы перед определенными образами -- батюшка раздавал в благословение. И, конечно, это было для людей большим утешением. Допустим, мы долгое время не знали о молитве Оптинских старцев. Она нигде не печаталась. Еще и об открытии Оптиной не было речи никакой, а у него эта молитва уже была. У меня сохранились некоторые молитвы и иконочки, которые он дарил.

Лампадка

-- А сам батюшка записывал какие-то свои молитвы? Татьяна Сергеевна Смирнова: Молитв он не записывал, а вот к проповедям готовился очень тщательно. Особенно, когда народ появился в храмах. Ведь раньше не больно-то давали говорить. Бывало, его в алтарь затаскивали на ковре. Он начинал говорить, и ему было очень трудно остановиться. Он вспоминал: «Чувствую, что ковер поехал». Из алтаря его тянут, что, мол, хватит уже говорить. А местные-то наши монахи и мирские прихожане, конечно, очень любили проповеди батюшки. Всегда узнавали, где и когда отец Иоанн говорит и собирались. Проповеди, которые мы издали на дисках, люди в разные годы для себя записывали на магнитофон. А потом, через много лет стали приносить к нам -- и видите, так много собралось, что мы выпустили уже несколько дисков. Первые из них отец Иоанн даже сам прослушал: «Ой, как хорошо, а кто это говорит?» -- меня спрашивал. «Вы!» -- я ему отвечаю, а он только головой качает.

-- Вы говорите, что батюшка много читал, а какие он читал книги? Выписывал ли прессу? Татьяна Сергеевна Смирнова: Он был очень образованным человеком. Причем он был образован не только в духовном, но в широком смысле слова. Он много читал, но когда он это делал, я не могу сказать. Наверно ночью, днем это было решительно невозможно. Все книги были у него пронумерованы, сложены в архив, даже картотека была в отдельных ящичках. Про наше время он говорил, что теперь книг стало больше чем хлеба! Вот какое время настало! А прессы нам никакой и не надо было, ни радио, ни телевизора. Все нам привозили, приносили, рассказывали. Батюшка говорил: у нас самая верная информация! Потому, что в прессе политика примешена, а здесь живой человек со своей болью -- самая четкая и достоверная информация.

Перед этими иконами молился отец Иоанн

-- Батюшка сам благословил писать о нем воспоминания? Татьяна Сергеевна Смирнова: Где-то за год до своей смерти отец Иоанн подозвал меня и сказал: «Вот, я твой духовник; чтобы у тебя и полслова не вышло обо мне», я выслушала и пошла готовить завтрак. Есть потаенная жизнь, которую знает только Бог и тот человек, который этой жизнью живет. И как только вы этот опыт обнародуете, вы его теряете -- если не совсем, то плоды его. По пути на кухню меня батюшка один встретил и спрашивает: «Ты там что-нибудь записываешь?». Я ему и рассказала, что отец Иоанн только что запретил писать. Он мне ничего не сказал, а вечером сам с наместником пришел к отцу Иоанну. Заволновались, и правильно. А батюшка им: «Какие еще воспоминания? Это о ком еще воспоминания? Никаких воспоминаний! Вы что?» Но они подошли очень толково. Батюшка читал тогда, что про отца Николая Гурьянова писали, и очень волновался за него: «Божий человек, и на нем делают против Церкви такую акцию!» Тогда наместник ему и говорит: «Батюшка, вот вы уйдете; писать все равно будут -- хотим мы этого или не хотим. Но тогда монастырь уже ничего не сможет сказать вопреки. Что бы ни написали, все будет принято как истина». Тогда батюшка помолился, подумал и меня зовет: «Ты там что-то корябала. Так вот, собирай материал. Только смотри, когда ты воспоминания будешь писать, чтобы глаза у тебя не блестели! И ничего не выдумывай, ничего. Только то, что было, пиши». Я стала записывать на клочках бумаги, на конвертах. Письма стала сохранять его, которые он мне диктовал, а то раньше и в голову не приходило даже -- отправлено и, Слава Богу, в печь все отправлялось. Так и получились все эти книги с воспоминаниями. Ничего не придумывала я, все как было, записала только.

-- Какой был у батюшки распорядок дня? Татьяна Сергеевна Смирнова: Он вставал в пять часов каждый день и шел на братский молебен. Уже бьют в колокол к обеду, час дня, а он только врывается в келью и еще хвост посетителей с собой приводит. Причем он и в храме, и потом по дороге идет -- все время в толпе людей, а потом еще назначает на после обеда, перед службой. Тех, кто в этот день уезжал, батюшка обязательно всех принимал. А ночью после двенадцати принимал братьев. А уж после них, я, бывало, уйду даже, до ворот дойду -- кого-нибудь посылает за мной: «Пусть вернется». Значит, кто-то еще там свалился на голову из приезжих. И утром все сначала. Не знаю, когда он отдыхал.

-- Сколько человек приходило к нему в день?
Архимандрит Филарет: К нему приезжало очень много людей, посчитать решительно невозможно! Каждый со своими вопросами, проблемами, просьбами молитв. И были такие люди, которые, когда видели, что к батюшке много народу идет, смущались, думали, что, может, у других людей больше проблем, и не подходили. Они утешались тем, что бывали на его службах, слушали проповеди, обращенные к ним. И когда они помолились вместе с батюшкой в храме -- им этого было достаточно. Это потрясающе, они удовлетворенные уезжали! Дух ведь никогда не обманешь. Батюшка искренне молился.

Бывало ли так, что он вам говорил много про пришедшего человека, а ему, ожидающему с вопросами за дверью кельи, просил передать только часть сказанного о нем? Татьяна Сергеевна Смирнова: Он говорил ровно столько, сколько надо было сказать. Меня очень смущал этот момент, когда я должна была передавать людям слова батюшки. Во-первых, я не особо высокого мнения о своей памяти, и думала: а вдруг забуду что. А во-вторых, ведь, когда передаешь, очень важно -- как сказать. Можно интонацией то, что сказано, окрасить совсем не так, как было передано. И я ему это свое смущение сказала, а он мне ответил: «Ты на послушании, тебя нет. Ты -- служебный дух. Ты передашь ровно столько, сколько я тебе сказал, и так, как я тебе сказал».

Эта надпись висит на двери в келью батюшки

-- А как проходила беседа, когда люди приходили к батюшке в келью? Татьяна Сергеевна Смирнова: Собиралась полная келья людей. Еще он и сам-то не дошел, а здесь уже сидят все, кого он назначил. На стульчиках, на диванчике, стоят. Батюшка заходит, сначала перед иконами читает «Царю Небесный», потом начинает общий разговор. Не то, что он садится, в глазки тебе смотрит и начинает что-то объяснять -- что у тебя там делается внутри. Нет, он, в общем, всем говорил вместе, но каждый знал, что из сказанного конкретно к нему относится. Вот это было удивительное чувство. Думаешь, общий разговор, а потом из этого все ответы, личные для каждого выстраиваются. Разным людям на один и тот же вопрос мог совершенно по-разному отвечать. Потом они говорили: «Что же он мне сказал то, а ей сказал это?» Значит мера одной -- одна, а мера другой – другая. А в конце беседы батюшка всегда всех кропил и помазывал, по полному чину как на Соборовании! Никто отсюда не уходил не помазанным! Так у батюшки было заведено. И вас я тоже не выпущу!

Архимандрит Филарет кропит святой водой Татьяну Сергеевну, как это было заведено у отца Иоанна

Как вы думаете, что заставляет человека обращаться к старцу? И чем старец отличается от опытного священника? Архимандрит Филарет: К батюшке обращались те, кто искал истину, кто сомневался, смущался чем-то. Те, кто был уверен в себе, в своем выборе, в своей жизни, не приезжали. Вы спрашиваете, чем старец отличается от любого другого опытного священника. Старцы -- это как пророки в Ветхом Завете. Там ведь тоже и другие праведные люди были, но пророки -- это голос Божий для народа. Так же и старцы. Кто-то из батюшек может молиться, кто-то может проповедь красивую сказать -- это все дары: дар служения, дар молитвы, дар слова. А здесь, в батюшке, было все. И в беседе он не просто говорил красивые слова, а молился, чтобы Господь ему открывал и через него Свою Волю показывал. И Господь ему открывался и внушал что сказать.

-- Батюшка говорил что-нибудь о современном монашестве?
Татьяна Сергеевна Смирнова: Говорил, говорил. Письма его почитайте. Идет процесс созидания. Мы, наше поколение, завалы аннулируем. «Кого мир народил, тем и Бог наградил». Мы все пришли из мира больные и искалеченные. И вот мы делаем настолько, насколько можем, насколько есть понимание. Сейчас монастыри все строящиеся. Пока до духовного делания руки не дошли. Но раз завалы аннулируем, значит, фундамент закладываем для будущего монашества. Бог из камней может детей Аврааму создать.

-- Что батюшку радовало, а что печалило? Татьяна Сергеевна Смирнова: Жизнь его радовала! Он очень любил жизнь! И никогда не жаловался. Даже когда все мы видели, что он уже слабенький, он только один раз сказал: «Где моя былая удаль?» -- Вот его единственная жалоба была! «Батюшка, Вам тяжело?» -- «Нет». «А что ж Вы вздыхаете?» -- «Легче мне так…»

Архимандрит Филарет: Он был искренний, живой и, конечно, имел дар любви, дар рассуждения и к любому человеку он равнодушным не оставался. Поэтому его так любили все. Он родился в той, православной, императорской России. Он говорил: «Мы -- николаевские». Говорил: «Я помню до сих пор аромат того ладана». Представляете, того -- дореволюционного ладана! Он все традиции знал, видел, через себя пропускал, впитывал, и потом он все это передавал нам. Он рассказывал, как в его детстве на митру ходили любоваться в собор -- она была одна чуть ли не на весь город. Потому что это была церковная награда, которую давали действительно заслуженным протоиреям или архимандритам, а не как сегодня. Меня вот наградили по молитвам батюшки: я к нему пришел, плакался, говорю: «Батюшка, митру мне до сих пор не дают», а он говорил: «Дадут, дадут, дадут…». Я ему шутя, а ведь дали. Меня он полюбил из-за живости, из-за юркости, вездепроходности. И действительно, он меня по-настоящему, очень сильно любил. А на меня люди жаловались: они хотели к нему приходить, а я не допускал, потому что ему было тяжело. Он никогда никому не мог отказать, а я как цепной пес был, как меня в одном месте овчаркой назвали. Потому что если всех допустить, они бы его раздавили, размазали и все -- ничего бы от него не осталось. То же самое сегодня -- у любого старца. Я его приводил в келью, а он меня целовал, наверное, раз пятьдесят. «Спаси тебя, Господи, спаси тебя, Господи». Сам не мог отказать, действительно, у него дух не такой.

Пещера, где похоронен о.Иоанн

-- Трудно теперь жить без батюшки. Есть ли что-то, что вы теперь бы у него спросили? Татьяна Сергеевна Смирнова: Без батюшки очень сложно. Надо заново учиться жить. Но, все-таки мы видели батюшку, знаем как он жил, помним его. У нас есть пример, как строить свою жизнь.
Архимандрит Филарет: А вот меня это как раз пугает. Потому что Бог скажет: Вот ты видел? Почему не так живешь? Вдвойне спросит. Раньше мне было хорошо, что я с батюшкой, а сегодня меня это так пугает, так пугает. И Бог спросит вдвойне, почему ты так не живешь? И все.
Сегодня я многое бы спросил у него, но в то же время неловко было спрашивать батюшку о внутренних, сугубо личных, интимных вещах. Это свое персональное, внутренняя глубина -- и батюшка не пускал и не открывал ее. Это особый дар, мы не могли все это вместить. Он говорил, что мы сами виноваты, что у нас теперь нет старцев. Их нет, потому что нет среди нас послушников.

-- А какие-то чудеса после смерти батюшки сейчас происходят? Архимандрит Филарет: Чудес батюшка никогда не искал, он не любил эти чудеса. Он сказал: «Не пишите по мне акафисты».
Татьяна Сергеевна Смирнова: Еще он говорил: самое большое чудо, что мы в Церкви и что мы должны увидеть себя такими, какие есть. Вот это чудо. А батюшка всегда: «Не нам, не нам, но имени Твоему, Господи, даждь славу», Церкви. Он терпеть не мог прославителей и прославительниц.

Могила архимандрита Иоанна (Крестьянкина)

Текст и фото Екатерина СТЕПАНОВА

Иоанн Крестьянкин, известный также как архимандрит Иоанн, - известный служитель Русской православной церкви. В течение 40 лет был послужником в Псково-Печерском монастыре. Считается одним из самых почитаемых старцев в современной России. Ушел из жизни совсем недавно, в 2006 году.

Детство

Иоанн Крестьянкин родился 11 апреля 1910 года еще в Российской империи, в городе Орле. Его родители - Михаил Дмитриевич и Елисавета Иларионовна - была мещанами. В их семье было 8 детей, Иван оказался самым младшим.

Еще маленьким мальчиком начал прислуживать у местного архиепископа Серафима (в миру Михаила Митрофановича Остроумова).

Уже 6-летний Иоанн Крестьянкин был у Серафима пономарем, чуть позже иподиаконом - младшим церковным служащим. В 12 лет впервые выказал намерение в будущем стать монахом. Сам Крестьянкин рассказывает об этом эпизоде так.

К богомольцам прибыл епископ Николай из Владимирской епархии. Когда уже прощался, Иоанн, так же как и остальные, пожелал получить напутствие в жизнь. И легонько прикоснулся к его руке, чтобы обратить на себя внимание. Владыка заметил его и спросил, чего он хочет. Юный Иван ответил, что желал бы стать монахом. Священник положил ему руку на голову и, казалось, крепко задумался. Только затем напутствовал, порекомендовав окончить школу, устроиться на работу и только потом принимать сан и начинать служить. Так он придет к монашеству.

Позднее этот эпизод из жизни старца подтверждал и архиерей Серафим.

Первый наставник

Первый представления о жизни и православии Иоанн Крестьянкин получил от Серафима. Будущий епископ родился в Москве, окончил духовную семинарию и в 1904 году, в возрасте 24 лет, постригся в монахи. Сначала служил в Свято-Онуфриевском Яблочинском монастыре, сегодня расположенном на территории Польши.

В год начала Первой мировой войны стал ректором Холмской духовной семинарии. Был известным в России священником. В годы правления советской власти арестован за участие в контрреволюционной деятельности. Отправлен в ссылку в Казахстан, в Караганду. Затем его дело возвратили на доследование в Смоленск. Приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение в декабре 1937 года.

В 2001 году архиепископ Серафим причислен к лику святых.

Гражданская жизнь

Следуя наставлениям и благословениям, Крестьянкин начал учиться. Среднюю школу окончил уже при советской власти, в 1929 году. Пошел в училище на бухгалтера. Затем получил работу по специальности в Орле.

Работа отнимала много времени, часто приходилось засиживаться допоздна или выходить на службы в выходные, чтобы сдать отчеты. Все это сильно отвлекало и мешало посещению церкви. А как только он попытался не согласиться с такими порядками, тут же был уволен.

В 1932 году переезжает из Орла в Москву. Устраивается на ту же должность, бухгалтером, на небольшое предприятие. Здесь работа была намного спокойнее, от регулярного посещения церкви ничего не отвлекало. Помимо служб, постоянно участвовал во встречах, на которых обсуждали актуальные вопросы церковной жизни.

На службе церкви

В годы Великой Отечественной войны церкви были даны послабления, жить священникам стало намного проще, государство их уже не преследовало и даже в чем-то поддерживало.

Поэтому в 1944 году Крестьянкин становится псаломщиком в столичном храме Рождества Христова в Измайлове, сохранившемся и до наших дней. Через полгода митрополит Николай рукополагает его в диаконы. Иоанн принимает целибат, то есть отказывается от брака.

Уже после окончания войны, в октябре 1945-го, сдает экстерном экзамены в духовную семинарию. В тот же месяц по благословению патриарха Алексия I становится иереем. При этом остается служить в Измайловском приходе.

Молитвы Иоанна Крестьянкина вызывали отклик у прихожан, он часто читал проповеди, к нему обращались за помощью или советом. При этом он, как и большинство священников после окончания Великой Отечественной войны, находился на плохом счету у советской власти. Во многом из-за того, что отказывался сотрудничать с ними.

В Троице-Сергиевой лавре

Когда давление советских властей стало особенно сильным, молодой иерей обращается за помощью к патриарху. Алексий I морально поддержал его и посоветовал обратиться к Служебнику и исполнять все, что там написано, и терпеть трудности окружающего мира. Как впоследствии признавался сам Иоанн, эти напутствия сильно помогли ему.

В 1946 году он переходит в Троице-Сергиеву лавру, расположенную в Подмосковье, в центре Сергиева Посада. Параллельно начинает учиться в Московской духовной семинарии на заочном факультете. Пишет кандидатскую работу о судьбе Серафима Саровского и его значении для религиозной и нравственной жизни того времени. Однако вскоре возвращается в Измайловскую епархию.

Защитить кандидатскую Крестьянкин не успевает: в 1950 году его арестовывают.

Тюремный срок

Четыре месяца Крестьянкин провел на Лубянке и в Лефортово. В августе был переведен в Бутырскую тюрьму. Содержался в одной камере с уголовниками.

8 октября 1950 году ему был вынесен приговор. Крестьянкин был приговорен к 7 годам лагерей строго режима за антисоветскую агитацию по популярной в то время 58-й статье. Наказание отбывал в Архангельской области, в Каргопольлаге.

Солагерники вспоминали, что тюрьма его не сломила, он всегда передвигался легкой и непринужденной походкой. Всех заключенных стригли наголо, но ему администрация разрешила оставить длинные черные волосы, а также бороду. Его взгляд всегда был устремлен вперед и вверх.

В лагере работал на лесоповале, в 1953 году состояние его здоровья ухудшилось. В результате был переведен на облегченный режим в лагерь в Гавриловой Поляне, под Куйбышевым, где работал бухгалтером.

После освобождения

Отсидев в лагерях, Крестьянкин вернулся к церковной службе. При этом в Москве ему жить было запрещено, поэтому он нашел себе место при Псковской епархии, в Троицком соборе.

Такая активность спровоцировала новое недовольство властей. Ему снова стали угрожать преследованием. Поэтому отцу Иоанну пришлось уехать из областного центра в небольшой сельский приход в Рязанской области. Сначала в село Троица-Пеленица, затем в Летово, потом в Борец, а после - в Никольский храм в Некрасовке. В 1966-м перебрался в городок Касимов. Там в 1966 году постригся в монахи под именем Иоанн. Постриг совершил старец Серафим.

Такая частая смена мест объяснялась тем, что отец Иоанн на новом месте постоянно начинал активно проповедовать и решать хозяйственные вопросы, что очень не нравилось советским властям.

В 1967 году был переведен в Псково-Печерский монастырь по настоянию патриарха Алексия I. Вернувшись со встречи с владыкой, Крестьянкин узнал об очередном переводе - шестом за 10 лет. Однако он был отменен из-за его ухода в монастырь.

На монастырской службе

С тех пор и до самой своей смерти, то есть более 30 лет, отец Иоанн практически безвыездно жил в Псково-Печерском монастыре. В 1970 году он получил духовный сан игумена, а через три года архимандрита.

Вскоре после его переезда в Псковскую область к нему начали съезжаться верующие православные со всех уголков страны. Многие мечтали попасть к нему на исповедь. Архимандрит Иоанн Крестьянкин всегда давал дельный совет и благословение. За высокую духовность его стали считать старцем. Обычный день его складывался так.

С утра литургия. Сразу после нее - духовные и мирские дела. В алтаре решались вопросы со священниками из других храмов и монастырей, в храме встречи ожидали местные прихожане и приехавшие издалека верующие. Даже по пути на обед его постоянно окружало множество людей, которые пытались задать сокровенный вопрос или получить благословение.

После обеда продолжался прием посетителей, день заканчивался общением в келье с паломниками, которым предстояло уезжать в тот же день.

Письма архимандрита

Состарившись, архимандрит Иоанн Крестьянкин уже не мог принимать такое количество людей, но постоянно отвечал на их письма. Позже часть из них была опубликована. Эти книги сразу стали популярными среди верующих. Одно из самых известных изданий вышло в 2002 году.

"Письма Иоанна Крестьянкина" - это сборник ответов старца нескольким православным, которых он уже не мог принять лично. Вышли они в издательстве Псково-Печерского монастыря. Они рассказывают обо всем, что может встретиться в этом мире. О Боге, мире, человеке, церкви, необходимости следовать заповедям.

Проповеди Иоанна Крестьянкина содержат полезные советы. В своих речах архимандрит рассуждает о том, как выбрать верный жизненный путь. Также есть наставления для прихожан.

"Опыт построения проповеди"

За свою жизнь оставил немало произведений, которые сегодня крайне ценятся верующими, Иоанн Крестьянкин. "Опыт построения исповеди" - одно из самых значимых.

Основой для этой книги стали беседы Иоанна, которые он проводил в Псково-Печерском монастыре в 70-х годах во время Великого поста, сразу после чтения канона Андрея Критского. Многим запомнилось во время этих вечеров построение исповеди. Иоанн Крестьянкин буквально врачевал словом.

Кому-то удалось записать эти разговоры, и записи эти стали передавать из рук в руки. Каждая глава посвящена отдельной заповеди, которая подробно описывается и трактуется. Помимо десяти классических христианских заповедей, приводятся заповеди блаженства. Среди них - "Блаженны нищие духом", Блаженны плачущие" и другие.

Кампания против ИНН

Иоанн Крестьянкин, книги которого в 2000-х годах уже стали активно издавать, имел значительный общественный вес.

В 2001 году он выступил против кампании по отказу от ИНН. Многие священнослужители тогда утверждали, что людям пытаются присвоить безликий номер вместо христианского имени. Таким образом уничтожают в них духовность.

Крестьянкин утверждал, что в глазах Бога человек не может потерять своего христианского имени. В качестве примера он приводит десятки и сотни священников и простых верующих, которые погибли в сталинских лагерях. Об их имени все забыли, в отчетах и документах они значились только под безликим номером, но Бог их, безусловно, принял. Ведь мирские дела и заботы Его мало волнуют. Причем многие из них стали мучениками, а некоторые даже были причислены к лику святых.

Бога интересует только человеческая душа - утверждал Иоанн Крестьянкин. Исповедь, причастие, молитва - если человек будет соблюдать эти незамысловатые обряды, то Бог о нем ни в коем случае не забудет.

Награды архимандрита

В 2005 году отцу Иоанну исполнилось 95 лет. К юбилею ему был вручен церковный орден преподобного Серафима Саровского, о котором он когда-то писал кандидатскую диссертацию в духовной семинарии.

К тому времени архимандрит был отмечен уже несколькими значимыми наградами православной церкви. В 1978 году получил Орден святого равноапостольного великого князя Владимира третьей степени, а в 1980 году - Орден преподобного Сергия Радонежского, тоже третьей степени.

Уже после распада Советского Союза, в 2000 году, был награжден Орденом святого благоверного князя Даниила Московского.

Тогда же, в 2000 году, на встречу с архимандритом ездил Владимир Путин, несколько месяцев назад возглавивший страну. Это говорит об уважении и значении, которое придавали старцу даже первые лица государства. В память о той встрече остались фотографии.

Память об отце Иоанне

В самом конце жизни тяжело болел Иоанн Крестьянкин. Исповедь и другие церковные таинства самостоятельно практически не проводит. Да и вообще редко вставал с постели.

5 февраля 2006 года он скончался в возрасте 95 лет. Старец Иоанн Крестьянкин был похоронен по православному обычаю в пещерах Успенского Псково-Печерского монастыря. Там же покоятся останки и других печерских монахов.

Кстати, сам отец Иоанн не приветствовал, когда его называли старцем. Он считал, что это божие благословенные люди, которых в наше время уже нет.

При этом и в наше время архимандрит Иоанн Крестьянкин почитается православными верующими и как всероссийский старец, и как проповедник. Сейчас в кулуарах Русской православной церкви идут разговоры о его возможной скорой канонизации.

В 2011 году в издательстве Сретенского монастыря вышел сборник рассказов архимандрита (на тот момент, сейчас - архиерея) Русской православной церкви Тихона, в миру Георгия Шевкунова. Под названием "Несвятые святые". Большое количество произведений в сборнике посвящено жизни Псково-Печерского монастыря, а также лично Иоанну Крестьянкину. В частности, его прозорливости и рассудительности.

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин): хранитель веры

Об о. Иоанне (Крестьянкине) сказано так много, как мало о ком из святых, в земле российской просиявших. А ведь и к лику святых он пока еще не причислен - слишком мало прошло времени с его кончины. Но мало кто из лично знавших отца Иоанна сомневается, что человек этот был одним из тех, о ком Христос сказал - "вы не от мира сего". В день рождения отца Иоанна, "всероссийского старца", как многие заочно его именовали (сам он категорически протестовал против подобных названий), "Нескучный сад" вспоминает, каким был этот человек и почему оставленное им наследие так трогает нас.

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) скончался всего семь лет назад, и еще в середине 1990-х гг., будучи уже в весьма преклонном возрасте, охотно принимал посетителей, съезжавшихся к нему со всей России в Псково-Печерский Свято-Успенский монастырь. Такая близость во времени делает его для нас особенно близким, понятным, современным. В последние годы жизни он охотно делился воспоминаниями, так что известно о батюшке не в пример больше, чем о тысячах священномучеников и исповедников, окончивших свои дни в местах, откуда отцу Иоанну было суждено вернуться. Кроме того, о нем остались сотни проникновенных воспоминаний. Люди, которым довелось видеть отца Иоанна, вспоминают, как вдохновенно он служил в храме. Как шел из храма, окруженный людьми, пожилыми и молодыми, часто приехавшими, чтобы только увидеть его, - шел стремительно, почти летел, успевая отвечать на вопросы и раздаривая предназначавшиеся ему самому гостинцы. Как усаживал духовных чад на старый диванчик в своей келье и за считанные минуты разрешал сомнения, утешал, увещевал, одаривал иконками, брошюрами духовного содержания (в 1980-е гг. них был большой недостаток), щедро поливал святой водой и помазывал «маслицем». С каким духовным подъемом люди потом возвращались домой. На письма, мешок с которыми неизменно стоял в углу его кельи, отец Иоанн отвечал до самой смерти (в последние месяцы он диктовал ответы келейнице Татьяне Сергеевне Смирновой), и даже последнее в его жизни Рождество многие его духовные чада встретили, получив от батюшки привычную открытку с личным поздравлением. Сколько таких открыток он рассылал каждый год - сотни? тысячи?

Отца Иоанна (Крестьянкина) называли «всероссийским старцем» - и в самом деле ему открывалась воля Божия о людях, чему имеются многие десятки свидетельств. А еще он был исповедником, претерпевшим при советской власти тюрьму, пытки, лагерь, несколько раз был при смерти. А еще - автором вдохновенных проповедей, ныне разошедшихся миллионными тиражами. А еще он оставил несколько замечательных книг, в том числе «Опыт построения исповеди», с которой многие люди поколения 1970-х гг. начали путь к вере.

Наконец, отец Иоанн был уникальным молитвенником, поминал в своей молитве всех людей, хотя бы раз встреченных в своей жизни.

Ладонь святителя Тихона

«До 14 лет я не встречал ни одного неверующего человека», - признавался отец Иоанн. Родился он 29 марта (11 апреля по новому стилю) 1910 г. в семье орловских мещан Михаила Дмитриевича и Елизаветы Иларионовны Крестьянкиных и был восьмым ребенком. Имя мальчик получил в честь преподобного Иоанна Пустынника, в день памяти которого появился на свет. В тот же самый день Церковь празднует память преподобных отцов Псково-Печерских Марка и Ионы, поэтому трудно считать случайностью, что последние 38 лет своей жизни отец Иоанн прожил в Псково-Печерском монастыре и именно в это время получил всероссийскую известность.

Отец Вани умер, когда мальчику было два года, и воспитывала его в основном мама, которой чем могли помогали родственники, в том числе Ванин дядя, купец Иван Александрович Москвитин. До 1917 г. Ваня безвыездно жил в Орле и сохранил много трогательных воспоминаний о детстве. Например, о том, как мама Елизавета Иларионовна делила между младшими детьми - Танечкой и Ванечкой - последнее яичко, предназначавшееся ей самой, ссылаясь на то, что у нее «болит головка». Одним из важных для маленького Вани людей был местный священник отец Николай (Азбукин), который крестил его еще младенцем. Как-то, будучи в гостях, маленький Ваня смутился отсутствием на столе постной пищи - день-то был пятничный. Он не стал есть, сказавшись на плохое самочувствие, но очень скоро причина «нездоровья» оказалась раскрыта. Идти домой ему довелось с отцом Николаем, который, в отличие от мальчика, не отказался от предложенной гостям пищи и по дороге мягко втолковывал Ване, что ошибка хозяев была невольной, поэтому ее «следовало покрыть любовью» и не обратить на нее внимания.

Уже в шесть лет Ваня начал прислуживать в церкви - вскоре после того, как местный гробовщик и по совместительству помощник церковного старосты сшил для мальчика стихарь из золотой парчи, шедшей на отделку гробов. Ваню поставили пономарем, а мама помогала ему чистить лампады и церковную утварь.

В 12 лет, в 1922 году, Ваня впервые высказал желание стать монахом. Произошло это во время отъезда Елецкого епископа, будущего исповедника Николая (Никольского) на новое место службы: прощаясь с орловской паствой, он спросил среди прочих и иподиакона Иоанна Крестьянкина, на что его благословить. Тот просил благословления на монашество, что и получил спустя 44 года.

А на следующий год, приехав в Москву и будучи в Донском монастыре, Ваня получил еще одно благословение, о котором впоследствии помнил всю жизнь, - от Святейшего Патриарха Тихона, проводившего последние годы жизни под арестом. В 1990 г., когда отец Иоанн жил в Псково-Печерском монастыре, Патриарх Тихон явился ему и предупредил о грядущем разделении Русской Церкви (что вскоре и произошло на Украине). В конце жизни, уже после прославления святителя Тихона в 1998 г., отец Иоанн говорил, что все еще чувствует его ладонь на своей голове.

Орел - Москва - Черная речка

В 1929 г. Иван Крестьянкин окончил школу и поступил на бухгалтерские курсы. Бухгалтером он работал до 1944 г., но сердце его всегда принадлежало Церкви. Именно по этой причине в 1932 г. ему пришлось уехать из Орла в Москву: с первого места работы в Орле его уволили за нежелание участвовать в регулярных воскресных «авралах», а найти место уволенному в те времена было тяжело. Первые недели, не желая огорчать мать, Иван исправно вставал по утрам и «уходил на работу», а в конце месяца даже принес домой «зарплату» - деньги, вырученные от продажи скрипки. Но новая работа не подыскивалась, и вот по благословению известной орловской старицы - матушки Веры (Логиновой) юноша уезжает в столицу.

На фронт в 1941 г. Иван Михайлович не был призван по слабому зрению - у него была сильная близорукость. Но трудности военного времени его не миновали. Будущему отцу Иоанну пришлось несколько дней скрывать у себя дома двоюродного племянника Вадима, отставшего от эвакуационной колонны - по законам военного времени того вполне могли признать дезертиром и расстрелять. Днем Вадим прятался в сундуке, где были просверлены дырки для поступления воздуха, а ночью вместе с двоюродным дядей молился святому Николаю Чудотворцу. В конце концов, Иван отправился в комендатуру с заявлением о контузии Вадима. Дело разрешилось благоприятно: Вадима отправили в больницу, да еще выдали обоим талоны на воинский паек - это на время избавило Ивана от голодного существования, которое он вел в первые годы войны.

В июле 1944 г. Иван Михайлович стал псаломщиком в храме Рождества Христова в Измайлове. Этот самый храм он незадолго до того видел во сне: его ввел внутрь преподобный Амвросий Оптинский и попросил сопровождавшего их монаха принести два облачения, чтобы служить. Уже через полгода митрополит Николай (Ярушевич) рукоположил Иоанна Крестьянкина в диаконы, а еще через девять месяцев он стал священником - одним из первых, рукоположенных новым Патриархом Алексием I.

Первые послевоенные годы были временем короткого возрождения Русской Православной Церкви: гонения ненадолго ослабли, и люди потянулись в храмы. Это время предъявляло особые требования к священникам: нужно было проявлять особую чуткость и сострадание, помогать людям в бытовых обстоятельствах, и отец Иоанн, оставшийся служить в Измайловском храме, отдавал себя людям без остатка. До позднего вечера он ходил на требы, исповедовал, крестил, венчал, благоустраивал храм. Случались дни, когда единственным свободным временем, которое он мог выкроить для отдыха, были полчаса до вечерней службы, которые он проводил в алтаре.

Настоятель храма порывы молодого священника не поощрял - они могли привлечь лишнее внимание со стороны уполномоченных, продолжавших зорко следить за Церковью. Храм могли в любой момент закрыть, а не в меру ревностных служителей сослать на стройки социализма. Много позже отец Иоанн рассказывал, как однажды, усомнившись в уместности тогдашнего своего усердия, поделился мыслями с Патриархом Алексием (Симанским).

Дорогой батюшка! Что дал я вам, когда рукополагал? - спросил его в ответ Патриарх.
- Служебник.
- Так вот. Все, что там написано, исполняйте, а все, что затем находит, терпите.

Уже в начале своего служения, в конце 1940-х гг., отец Иоанн завел обычай составлять проповеди заранее. С этим правилом он не расставался до конца своего служения и во время литургии, как правило, зачитывал проповеди по тетрадям. Но тексты эти никогда не были чем-то отвлеченно-теоретическим. Уже в зрелые годы батюшка вспоминал, как однажды в молодости, увлекшись написанием проповеди о любви, он заперся в комнате, и, не желая, чтобы его отвлекали, несколько раз проигнорировал стук в дверь. Выйдя затем в коридор, он увидел соседку, которая извинилась и объяснила, что хотела занять денег на хлеб. Укоры совести были таковы, что батюшка не стал даже произносить ту проповедь с амвона.

В 1950 г. отец Иоанн заканчивал Московскую духовную академию в Троице-Сергиевой лавре и писал кандидатскую диссертацию о преподобном Серафиме Саровском. Защитить ее не пришлось. В ночь с 29 на 30 апреля в его квартиру нагрянули следователи, а самого отца Иоанна увезли на Лубянку.

Иерей Иоанн Крестьянкин, фото из дела 1950г .

Следующие пять лет отец Иоанн провел в тюрьмах и лагерях, а вернулся с перебитыми пальцами на левой руке и в предынфарктном состоянии. «Господь перевел меня на другое послушание», - говорил он о своем заключении. Но именно это время, проведенное сначала в одиночной камере на Лубянке, потом в Лефортовской тюрьме (и там, и там его много допрашивали и пытали), затем в холодных бараках лагеря строгого режима на разъезде Черная речка (Архангельский край) и, наконец, в инвалидном лагерном поселении под Самарой он называл едва ли не самым счастливым в своей жизни. «Там Бог близко», - объяснял отец Иоанн. И еще - «там была настоящая молитва, теперь такой молитвы у меня нет».

«Главное - молись»

Отца Иоанна арестовали по доносу, написанному настоятелем, регентом и протодиаконом храма, где он служил. Архимандрит Тихон (Шевкунов), много лет имевший возможность общаться с отцом Иоанном в Псково-Печерском монастыре, рассказывает в своей книге «Несвятые святые», что с частью обвинений, предъявленных ему, батюшка даже согласился. Например, он не отрицал, что вокруг него собираются молодые люди, прогонять которых он как пастырь не считал себя вправе, и что он не благословляет их вступать в комсомол, ведь это организация атеистическая. Отрицал он лишь свое предполагаемое участие в антисоветской агитации: «деятельность подобного рода» его как священника совсем не интересовала.

Через пять лет, когда отец Иоанн будет выходить на свободу (его осудили на семь лет, но по амнистии выпустили на два года раньше), начальник лагеря спросит у него:

Батюшка, вы поняли, за что сидели?
- Нет, так и не понял.
- Надо, батюшка, идти за народом. А не народ вести за собой.

Но даже в лагере, где было много уголовников, люди сами тянулись к отцу Иоанну. Однажды ему поручили раздать заключенным их заработок - по несколько монет, но накануне их раздачи чемодан с деньгами кто-то украл. Отец Иоанн приготовился к худшему и только мысленно воззвал к Богу: «пронести чашу сию мимо меня, но не чего я хочу, а чего Ты». На следующий день чемодан с содержимым нашелся: его изъял у уголовников и вернул священнику их главный «авторитет», слово которого было законом для остальных.

Другой заключенный, протоиерей Вениамин Сиротинский, рассказывал, как однажды у начальника лагеря смертельно заболела дочка. «В отчаянии начальник послал за нами, мы попросили всех выйти, сокращенным чином окрестили ребенка, дали выпить освященной воды, помолились, и - чудо! - на другой день ребенок был здоров».

Несколько раз отец Иоанн и сам был на грани смерти: его едва не убила непосильная работа на лесоповале, впоследствии замененная на «прожарку» одежды осужденных от насекомых в жарко натопленном бараке. Тем не менее, он не осуждал никого, и даже тех, кто донес на него. Еще во время допросов в Москве следователь вызвал настоятеля храма, где служил отец Иоанн, на очную ставку с подследственным. Увидев доносчика, батюшка так обрадовался, что бросился обнимать его, но тот рухнул на пол, от волнения потеряв сознание. Позже, уже в лагере, отец Иоанн узнал, что прихожане бойкотируют священника-доносчика, и как-то раз передал с очередным освобожденным на волю записку для них. В записке содержались Божие благословение и просьба «простить батюшку-осведомителя, как простил он, отец Иоанн, и посещать совершаемые им богослужения».

Всю жизнь батюшка помнил следователя, которого, как и его самого, звали Иваном Михайловичем. «Хороший был человек, хороший, да жив ли он?» - пересказывала впоследствии слова батюшки его келейница. Он задумывался и сам себе отвечал: «Жив, жив, но очень уж старенький».

Освободили отца Иоанна на Сретение Господне, 15 февраля 1955 г., но глаз так и не спускали, так что риск вернуться в тюрьму никогда по-настоящему не исчезал. Однажды это почти случилось. Весной 1956 г., когда батюшка уже почти год как служил в Троицком кафедральном соборе Пскова, его невзлюбили местные власти и уполномоченный - за долгие проповеди и за то, что он благоустроил собор, рассказывает протоиерей Олег Тэор. Однажды отца Иоанна предупредили: «В одну ночь собирайтесь и уезжайте, иначе попадете туда, где уже были». Батюшка послушался, и, как выяснилось вскоре, не зря: его уже готовились арестовать, приписав расхищение государственного имущества.

Спустя много десятков лет к насельнику Псково-Печерского монастыря иеромонаху Рафаилу приехал племянник, скрываясь от милиции, которая разыскивала его по ложному подозрению. Подростка привели к отцу Иоанну, и тот подтвердил: в преступлении, которое приписывают пареньку, он невиновен, но в тюрьме посидеть все-таки придется. После получасовой исповеди паренек и сам смирился с этой мыслью, но все же спросил батюшку: «а как вести себя в тюрьме?». И услышал: «Все просто - не верь, не бойся, не проси. А главное - молись» (см. «Несвятые святые» архимандрита Тихона).

Эта особенная молитва, которую творил отец Иоанн в условиях смертельной опасности, не осталась без ответа. Уже выйдя на свободу и вернувшись к служению (теперь он служил на сельских приходах, в основном в Рязанской области), отец Иоанн стал невольно обращать на себя внимание прихожан явными духовными дарованиями - поразительным даром рассуждения и прозорливостью. Существует свидетельство Симеона (Желнина), ныне прославленного в лике святых, подвизавшегося в Псково-Печерском монастыре еще до того, как насельником этого же монастыря стал отец Иоанн. Как-то раз, когда келейница преподобного старца Симеона стала отпрашиваться в «святые места» и заодно навестить отца Иоанна, тот оживился и ответил: «Вот к нему-то съезди. Он земной ангел и небесный человек».

Шесть приходов

При Хрущеве гонения на Церковь возобновились с новой силой. Новый лидер страны обещал показать по телевизору «последнего попа», церкви стали повсюду закрывать, то навешивая на двери замки, то превращая их в склады (Псково-Печерский монастырь едва ли не единственный в России избежал закрытия в советский период). Возобновились массовые аресты священнослужителей. Для отца Иоанна Крестьянкина это было время скитаний по приходам. Всюду, где он появлялся, звучала проповедь, восстанавливались церкви - часто вопреки официальным запретам. Вместе с прихожанами штукатурил стены, менял кровлю, красил полы сам батюшка.

Священноначалие было вынуждено «принимать меры»: за 11 лет батюшка сменил шесть приходов.

В те годы проявилось его духовное родство с одним из особо почитаемых им святых - Серафимом Саровским. Господь попустил отцу Иоанну почти такое же испытание, какое перенес 150 годами ранее преподобный Серафим. В ночь на 1 января 1961 г. (отец Иоанн служил тогда в церкви Космы и Дамиана в селе Летово Рязанской области) в священнический дом ворвались хулиганы, батюшку избили, связали, заткнули рот кляпом и бросили на полу. Так он пролежал до утра, когда соседи нашли его полуживого, а через несколько часов отец Иоанн уже служил литургию, молясь среди прочих о «не ведающих, что творят». Так же преподобный Серафим, понесший побои от разбойников, искавших в его келье деньги, просил не наказывать их, когда те были изобличены.

Несмотря на невзгоды и житейские трудности, редко можно было встретить в те годы такого открытого и доброжелательного священника, каким был отец Иоанн Крестьянкин. Реставратор Савелий Ямщиков, в молодости участвовавший в экспедиции по Рязанской области, ходил по храмам и ставил на учет уникальные иконы. «Зачастую мы встречали или равнодушных священников, или очень подозрительных батюшек», - вспоминал он. Совсем другим оказался священник храма в деревне Некрасовка: он вышел навстречу незнакомым людям «удивительной легкой походкой - как будто не шел он, а парил в воздухе - с доброжелательной улыбкой», а «глаза его искрились любовью, как будто к нему приехали не чужие незнакомые люди, но его близкие родственники».

Точно так же будут позже описывать отца Иоанна, уже 70- и 80-летнего, десятки людей, которые направятся к нему в Псково-Печерский монастырь. Один из них, Александр Богатырев, рассказывает, что батюшка принял его, приехавшего впервые, как старого приятеля, «держал за руку и ласково смотрел сквозь толстые стекла очков». «Я не мог оторвать глаз от его взгляда, - пишет он. - Это были не очки, а фантастический микроскоп, сквозь который он видел мою запачканную душу». Другой пример приводит Татьяна Горичева, рассказывая о знакомом, впервые приехавшем в Печоры: «Николай неуверенно встал в самый конец длинной очереди, но старец сразу же заметил его, подошел сам, обнял (он видел его впервые), поцеловал в лоб, в щеки, в затылок - только мать может так ласкать свое страдающее дитя. Старец спросил, откуда Николай приехал, когда сможет прийти к нему на исповедь».

«Старцев сейчас нет»

Детская мечта отца Иоанна исполнилась в 1966 г. - он был пострижен в монахи. А год спустя Патриарх Алексий I благословил иеромонаха Иоанна (Крестьянкина) на служение в Псково-Печерском монастыре.

Этот период жизни батюшки особенно хорошо известен. В это время он пишет «Опыт построения исповеди», подробно разбирая каждую заповедь и показывая, как научиться видеть «свои грехи как песок морской». Выясняется, что даже заповедь «Не убий», нарушителями которой люди обычно себя не считают, сплошь и рядом нами нарушается: «Каждый на себе испытал, как убивает злое, жестокое, язвительное слово. Как же тогда сами-то мы можем этим словесным орудием наносить жестокие раны людям?! Господи, прости нас, грешных! Мы все убивали ближнего своего словом».

Именно в этот период, охватывающий почти 40 лет, отец Иоанн (в 1973 г. возведенный в сан архимандрита) становится «всероссийским старцем», к которому стекаются люди и письма со всей страны и даже из-за рубежа. Сам батюшка такому наименованию, впрочем, решительно противился: «Старцев сейчас нет. Все умерли. <…> Не надо путать старца и старика. <…>Нам надо усвоить, что все мы есть существенная ненужность и никому, кроме Бога, не нужны». Возможно, батюшка и сам не всегда осознавал, что за многими его словами и ответами стоит нечто большее, чем просто опыт и человеческая мудрость. Архимандрит Тихон (Шевкунов) называет отца Иоанна «одним из очень немногих людей на земле, для которых раздвигаются границы пространства и времени, и Господь дает им видеть прошлое и будущее, как настоящее»: «Мы с удивлением и не без страха убедились на собственном опыте, что перед этим старичком, которого недоброжелатели насмешливо именовали «доктором Айболитом», человеческие души открыты со всеми их сокровенными тайнами, с самыми заветными стремлениями, с тщательно скрываемыми, потаенными делами и мыслями. В древности таких людей называли пророками».

Один из ярких примеров, которые приводит отец Тихон, - история создания Псково-Печерского подворья в Сретенском монастыре, начавшаяся с того, что отец Иоанн, не слушая никаких возражений, направил его - будущего архимандрита Тихона - к Патриарху Алексию II просить благословение на создание подворья в Москве. Незадолго до того Патриарх строго запретил обращаться к нему с подобными просьбами, но, когда отец Тихон последовал «воле Божией» (именно так объяснил свое поручение сам отец Иоанн), никаких препятствий не возникло.

Обычно отец Иоанн не настаивал на безусловном исполнении своих советов и не столько советовал, сколько мягко и аккуратно направлял самого человека на верный ход рассуждения. Но если он все-таки на чем-то настаивал, а духовное чадо делало по-своему, он очень сокрушался - своеволие не раз приводило к трагедиям. Так, например, скоропостижно ушла из жизни Валентина Павловна Коновалова, директор большой продуктовой базы в Москве, решившая вопреки категорическому запрету батюшки удалить катаракту на глазе: во время операции с ней случился инсульт и полный паралич.

В воспоминаниях людей отец Иоанн чаще всего предстает как кроткий, ласковый и очень любвеобильный человек. «Чадца Божии» - так называл он многих своих визитеров. «Думалось: если человек так может любить человека и так радоваться о каждом грешнике, то как же любит нас Господь!» - пишет о батюшке игумен Николай (Парамонов). Но в проповедях и письмах отец Иоанн очень часто проявляет качества, дополняющие его доброту и заботливость, - строгость (иногда даже суровость), верность канонам и непримиримость ко греху. В проповеди на неделю о Страшном суде он требует от прихожан «сугубого внимания» и подробно рассказывает о геенских муках, от которых много лет страдал Николай Мотовилов, ученик преподобного Серафима Саровского, решивший в одиночку побороться с бесами. А вот характерная выдержка из одного письма, написанного батюшкой: «Мне просто дико слышать и читать то, о чем Вы пишете. Вы хотя бы сначала познакомились с Православным катехизисом, да себя бы лучше рассмотрели и познали, и уверен: пришли бы к единственному правильному выводу - надо самому учиться жить по-христиански». Письма раскрывают самую суть отца Иоанна, призывающего «стоять за веру до самой смерти».

В монастырские годы отцу Иоанну, всегда с огромным уважением относившемуся к священноначалию, не раз выпал случай смириться: бывало, наместники монастыря запрещали ему принимать посетителей, могли и язвительное слово сказать. А на закате дней отцу Иоанну пришлось пережить непонимание и со стороны многих бывших почитателей, вплоть до обвинения в предательстве - после того, как он распространил знаменитое послание по поводу ИНН, который многие опасались брать, принимая за печать антихриста. Отец Иоанн призвал не бояться ни номеров, ни карточек, а всецело доверять Богу: «Господь ли не знает, как сохранить Своих чад от годины лютой, лишь бы сердца наши были верны Ему». Ту же мысль он развивал в частных письмах: «Печать последует только за личным отречением человека от Бога, а не обманом. Обман смысла не имеет. Господу нужно наше сердце, любящее Его».

"Принимать или не принимать индивидуальный номер - одно время казалось, что важнее проблемы в православном сообществе нет, - вспоминает архимандрит Закхей (Вуд), несколько раз приезжавший к отцу Иоанну из США и считавший его "непререкаемым духовным авторитетом". - Но и в этом вопросе старец сказал свое веское слово. Конечно, это благодать от Господа - знать все то, что касается жизни простых людей, живущих за оградой храмов". То, что архимандрит Иоанн, с начала 1990-х гг. практически не покидавший стен монастыря, был в курсе всего, что происходит снаружи, поистине удивительно, пишет отец Закхей. Впрочем, это может показаться более понятным, если вспомнить, какой поток людей и писем проходил ежегодно через келью отца Иоанна.

Таинство смерти

Отец Иоанн отошел ко Господу 5 февраля 2006 г., в день памяти Собора новомучеников и исповедников российских - сам он считал этот праздник одним из самых знаменательных для современной России. «Непрекращающиеся гонения, в которых рождалась Вселенская Церковь, казалось, обошли Россию, - говорил батюшка в известной проповеди, посвященной этому празднику вскоре после его установления, в 1994 г. - Русь приняла христианство готовым, выстраданным другими, из рук своего Великого равноапостольного князя-правителя Владимира и вросла в него весьма малыми жертвами. Но могла ли Русская Церковь миновать общий всем христианам путь, начертанный Христом? Возложат на вас руки и будут гнать вас, предавать в темницы, и поведут предправителей за имя Мое (Лк, 21, 12). Это Божие определение о Церкви открылось со всей очевидностью еще с апостольских времен. А для России час испытания ее веры, час подвига за Христа пришел в XX веке, ибо не без России Вселенская Церковь должна была достигнуть полноты духовного возраста и совершенства».

Сам отец Иоанн был таким исповедником, который прошел через эти испытания, очистился в них и еще при жизни явил свидетельства святости.

Отхождение отца Иоанна из мира было постепенным и подобным тем, которые мы находим в житиях святых. Вот несколько выдержек из дневника его келейницы.

«2 декабря 2004 г. отец Иоанн среди ночи позвал меня и попросил пободрствовать с ним в молитве: «Трудно тебе будет пережить, если ты найдешь меня утром уже отшедшим». На мой вопрос: «А что, вы уже получили о том извещение?» - уклончиво ответил: «Я реку своей жизни уже переплыл и сегодня это увидел».

«29 ноября в два часа дня батюшка вдруг в восторге запел: «Исаие ликуй, Дева име во чреве…» - и повторил этот тропарь несколько раз. <…> Лицо отца Иоанна светилось неземным светом. Тихо и отрешенно он произнес:

Приходила.
- Кто?
- Царица Небесная приходила».

«С 18 декабря отец Иоанн причащался ежедневно. <…>Через десять дней, 28 декабря, стало очевидно, что жизнь уходит. Именно в тот день пришел из типографии заказ - аудиодиски батюшкиных проповедей, объединенных под названием «Блажени мертвии, умирающии о Господе». И чья-то рука, подчинившись заглянувшей в будущее мысли, вывела на коробках решительный приговор: «Поминальный набор».<…> С 30 на 31 декабря в 3 часа 30 минут ночи отец Иоанн пришел в совершенное изнеможение и, собравшись с силами, громко, но спокойно произнес трижды: «Я умираю». Стали читать отходную. Дожили до утра.<…> При пении пасхального канона лицо батюшки изменилось. <…> Так в последние минуты земной жизни, когда душа готова была выйти из обветшавшего тела, Дух Божий остановил разлучение. <...> По окончании пения пасхальных стихир в ответ на возглас: «Христос Воскресе!» - все услышали тихий и сбивчивый шепот умирающего: «Во-исти-ну Воск-ресе!» По втором возгласе: «Христос Воскресе!» - отец Иоанн с усилием приподнял руку, перекрестился и уже яснее произнес: «Воистину Воскресе!» И особенно очевидным для всех собравшихся в келии сверхъестественное могущественное действие в отце Иоанне Божьего Духа стало, когда на третий возглас он уже своими обычными интонациями тихо, но радостно подтвердил свидетельство о Воскресшем Христе: «Воистину Воскресе Христос!» - и твердо перекрестился».

«Утром, 5 февраля , готовился к Причастию. Спозаранку его облачили: белый подрясник, праздничная епитрахиль. Истощение сил прикрылось сонной истомой. Померила давление, и оно, не выдав тайных приготовлений батюшки, было нормальным. <…> На вопрос, будем ли причащаться, - безгласный кивок головы. Причастился, запил <…> прикрыл глаза и слегка повернулся направо. <…>И в этот момент я поняла, увидела, что батюшка не откроет больше глаз. Он ушел. Таинство смерти свершилось».

«Обычно Господь забирает человека в лучший миг его жизни <…>, чтобы он не снизил свой уровень, - говорил протоиерей Димитрий Смирнов, знавший архимандрита Иоанна (Крестьянкина) лично, - а здесь наоборот: отец Иоанн давно достиг христианского совершенства и жил только ради всех нас. Таких людей называли раньше столпами Церкви».

«Созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют ее», - обещал Господь Петру (Мф, 16:18). И Он сохраняет свою Церковь, но не без участия человека. Благодаря таким редким и удивительным людям, каким был архимандрит Иоанн (Крестьянкин), нам, возвращающимся в Церковь сегодня, после того как несколько предшествующих поколений было воспитано в безбожии и преемственность веры чуть было не оказалась утрачена навсегда, - нам еще есть куда вернуться. Эта преемственность все-таки сохранилась.

Игорь ЦУКАНОВ